Демчихина (Хмелёва) Евдокия Васильевна
Новосибирская область, с. Северное, 2011 год

Деревня Платоновка, мой край родной, детство моё босоногое, самое незабываемое.

Родители мои родом из Белоруссии. Отец – Хмелёв Василий Яковлевич – родом из села Мазнево, Виленской губернии. Мама - уроженка витебской области Халява Агафья Харлампьевна. Как попали они сюда в далёкую Сибирь, мне и хочется рассказать.

Отец мамы, Харлампий Алиферевич, был вечный батрак, не имел ни клочка земли, жили со своей женой Ефимией в избушке, имели пятерых детей – три сына и две дочери: Петр, Афентий, Федот, Мария и моя мама Агафья. Мать мамы рано умерла, оставив детей. Дед (отец мамы) так и не женился. Что было делать с такой семьей, как прокормить детей? Нанимался в работники к пану, который платил за его труд то меркой муки, то зерном. Что такое мерка, мама нам так и не могла объяснить. И вот царь разрешил осваивать Сибирь. Сначала отец мамы со своим братом добрались до Сибири, нашего Северного района ходоками, чтобы посмотреть место, где можно жить и разрабатывать дремучую тайгу. Место понравилось в д. Еласка, но там не разрешили поселиться, а разрешили в д. Платоновка на берегу живописной Тары.

Они вернулись в Белоруссию, забрали свои семьи и двинулись в путь в далекую Сибирь. Это было в 1903 году. Из рассказа мамы, ехали они целый месяц поездом в вагонах-теплушках. На дорогу давали тогда по 25 рублей. Когда приехали в Барабинск, то купил мой дед Харлампий лошадь, погрузил мешок с вещами, детей и тронулся в путь в Платоновку. Заезд был через Кордон.

Правый берег Тары выше, чем левый, поэтому они и поселились на правом берегу под елкой. Вместе с дедом приехал на поселение и Хмелев Яков Харлампьевич с женой Фимкой и тремя детьми, дочерью Матреной и двумя сыновьями Яковом и Василием, который потом стал нашим отцом. Приехало много семей разрабатывать земли, корчевать деревья вручную и пахать землю сохой на лошади. Зимовали в землянках, а потом строили избы. Землю делили на отрубы, каждому по отдельности. До сих пор в Платоновке помнят названия этих отрубов: Хмелев отруб, Акимов отруб, Александрин отруб и т.д. В отруб входило несколько десятин земли, отводили добавку, разрешал царь.

Деревня росла, люди ехали семьями и в одиночку осваивать Сибирь. Образовывались деревни, такие как Бергуль, Платоновка, Макаровка. Очень много было деревень. Жили единолично, разводить стали скот, свиней, овец, лошадей, коров. Лошади были основной рабочей силой. На лошадях обрабатывали земли, пахали, возили и готовили лес. Вручную пилили доски (тес, плахи). Обозами мужики ездили в Каинск. Туда увозили пиломатериал, а оттуда доставляли все необходимое для того, чтобы жить. Сначала строили большую избу с сенками, печь ложили русскую и трубу только делали до потолка, весь дым из печи шел в хату. Печи выкладывали из самодельного кирпича. Мама рассказывала: «Батя затопит печь, весь дым в хату шел, мы залазили на печь, лежали, свесив головы вниз, пока обгорят дрова, открывали дверь, чтобы быстрее выходил дым, поднимаясь кверху».

А жизнь продолжалась, люди ехали и ехали, в основном из Белоруссии. Образовывались новые семьи. Мама вышла замуж, было ей 16 лет. Дед мой Харлампий так и не женился, воспитывал один пятерых детей. Жили единолично, появились богатые семьи и бедные. Которые старались работать от зари до зари, те богатели. Держали много скота, сеяли хлеб. Построили в Бергуле мельницу водяную на реке Тара, а построил ее Михайлов Василий. На эту мельницу возили зерно для размола на муку со всех деревень, расположенных невдалеке от Бергуля. Сначала мололи зерно жерновами, вручную, чтобы сделать крупу из овса, нужно было спарить овес в печке русской, потом его высушить насухо и потолочь в ступе пестом до чистого состояния, а потом в жерновах не мололи, а драли крупу. Варили овсяную кашу, делали крупу из проса, ячменя. А потом Атопкин Антип Афанасьевич сделал круподерку из досок, которую поместил в гумне, такое строение из бревен, где можно было молотить зерно из снопов цепами. Дядя мой, Федот, построил дегтярный завод, где гнали деготь из березовой коры. Деготь применяли для смазки телег, ходков, фургонов и смазывали открытые части тела от гнуса.

Потом стали строить добротные дома, мебель. Окна в домах были одинарные, крыши покрывали в домах берестой, а наверх резали из земли пласты и крыли крыши. Работали дружно, ездили друг к другу в гости, сватали невест из чужих деревень. Так и дожили до 1930 года.

В 1930 году стали создавать колхозы. Людям страшно было входить в колхоз. Нужно было отдать все нажитое. К этому времени было много зажиточных семей. Их называли кулаками. Кто не соглашался вступать в колхоз, тех увозили в ссылку. Мой отец согласился вступить в колхоз. У нас забрали в колхоз десять коров, рабочую лошадь, жеребца двухгодовалого и годовалого жеребенка, весь рабочий инвентарь, амбар, гумно, где молотили хлеб. Было много таких семей, которые жили зажиточно и которые отдавали со слезами на глазах в колхоз тому, кто ленился работать, когда жили единолично, которые не берегли ни инвентарь, ни скот, ни рабочих лошадей. Образовался колхоз «Советский кустарь», где было две бригады в Платоновке, председателем которых хотели избрать Хмелева Василия, но бедняки не разрешили, потому что он был кулак, а избрали Столетова Ивку. Потом колхоз переименовали в колхоз имени Чкалова. Так жили и работали до 1937 года.

Наступил роковой 1937 год, и понеслись черные списки на бывших кулаков. Подписывали эти списки «добрые соседи» и придумывали всякие версии, чтобы запятнать честного труженика села. В эти списки попали мой отец Хмелёв В.Я., Атопкин Василий, Атопкин Антип, Михайлов Панфил, Михайлов Авсей, Астафьев Ларин, Воложанин (не знаю его имени и отчества, к сожалению, - работал в колхозе кузнецом). Якимов Савелий, Егоров Иван, Циркин В., Блинов Карп, Халява Федот, Мутьянов (имени-отчества не знаю). Самых работящих мужиков забрали, увезли на грузовой машине в Северное без суда и следствия. Моего отца (потом мы узнали) обвинили в причастности к «контрреволюционной повстанческой организации». Много слез, много горя перенесли семьи арестованных. Семьям были навешаны ярлыки «враги народа». Нас у мамы осталось 11 детей, самому младшему Пете было 2 месяца.

Несмотря на то, что арестовали хороших работящих мужиков, Платоновка продолжала жить и работать. Кто пережил это трудное время, тот меня поймет. Мама работала день и ночь, когда она отдыхала, я не знаю. Много приходилось прясть льна, чтобы приготовить (соткать) холсты и одеть большую семью. Засевали большой огород, где росли все овощи. Платоновский наш родной край очень был богат грибами, ягодами, орехами. Заготавливали на зиму много огурцов, брюквы, моркови, грибов, свеклы, бобов, гороха, конопли, маку и, конечно, засевали много картофеля. Мама у нас была очень трудолюбивая. Из этих запасов она умела приготавливать разные блюда.

Потом – война, страшное слово. Снова много парней ушли на фронт, а вернулись только трое. Ушли и мои братья, Филипп большой и маленький Федор. Якова брата забрали в ФЗО. Остались в деревне одни женщины и старики. Сестры Елена и Таня работали в колхозе. Таня – дояркой, а Елена – в бригаде на лошадях, подвозили на ферму солому, сено, дрова, а весной надевала лукошко и сеяла зерно вручную, босиком по пашне. Обувь была плохая: чирки, пошитые из кожи, на которые налипала грязь. И вот, чтобы легче было ходить по грязной пашне, она сначала снимала эти чирки и работала босиком. Обед носила я. Мама сварит суп на листьях лебеды, в туесочек нальет, закроет крышкой, и я несу в поле. Мне было уже 6 лет, помню все эти ужасы жизни. Но жители Платоновки жили дружно. Не знаю почему, но нас всех платоновцев называют кержаками. Дружно работали в колхозе и на своих огородах, которые приходилось обрабатывать лопатой. Кто ленился работать в колхозе и дома, те помирали с голоду.

Основной рабочей силой в колхозе были быки, для дома все тягловые работы делали на коровах: подвозили дрова, сено, даже на коровах отгружали зерно в Северное. Умели работать и, несмотря на тяжелое военное время, веселились Вечерами после работы молодежь, в основном девушки, парни все ушли на фронт, шли на берег Тары и там под балалайку были танцы. Пожилые женщины пели песни. Как красиво они пели, садились на берег Тары и пели. Эти песни сохранились в моей памяти до сих пор. Очень трудно было жить. С 8 лет я пошла работать в колхоз. Работали на прополке хлеба, гребли сено, а зимой ходили в школу. В Платоновке была школа до 4-х классов, а потом ходили в Бергуль. Никто нас не возил, ходили пешком 4 километра туда и обратно.

Имея преклонный возраст, я до сих пор со слезами на глазах вспоминаю свою маму. Хочется написать слово Мама с большой буквы. Сколько горя, сколько трудностей досталось на ее долю. Как она могла пережить такое трудное время! Она старалась нас накормить, хоть в холсты одеть отправить в школу. Все мы 11 детей были грамотными. Старшие братья учились в ликбезах (вечерняя школы), мы ходили в школу, одетые в холщовые тужурочки, ситцевый платок на голове и все равно хотели учиться и учились. Зимой учились, а летом работали в колхозе и помогали маме обрабатывать огород, чтобы не помереть от голода. Мама прожила 86 лет. Нас осталось в живых четверо. Все мы до старости прожили в Северном районе. Теперь от нашей любимой Платоновки остались лишь воспоминания. Иногда мы выезжаем на берег Тары, чтобы поклониться тем, которые там похоронены, и вспомнить те трудные годы детства и юности, что прошли там, далеко от районного центра, в нашей любимой Платоновке.